–– В каждом интервью мы знакомим читателя с рутиной героини. Расскажите, как начинается ваш типичный день?
— Типичное утро у меня начинается в 6:30 — я просыпаюсь, чтобы собрать в школу ребенка — ему 15. Поэтому утро у меня всегда посвящено материнству. По понедельникам я веду утренний класс йоги в «Материале», так что и сама собираюсь вместе с сыном.
— У вас есть обязательные утренние ритуалы?
— Конечно, сейчас очень модно говорить: «Встала, аффирмации прочитала, сделала заметки с благодарностями в блокноте..» Но правда — я обычная земная женщина, мне некогда. Я разве что выпиваю кофе и стакан горячей воды.
Обычно по утрам включается режим «разбудила сына, кинула в него омлетом, побежала». (смеется) Я внимательно слежу за питанием в нашей семье, для меня важно, чтобы ребенок правильно поел перед школой. Никаких круассанов и сладостей дома нет — я готовлю еду сама и очень люблю этот процесс, даже успокаиваюсь. Утром на приготовление завтрака у меня может уйти 15-20 минут.
— Как раз вместо аффирмаций!
— Да, это моя медитация! Маткой не дышу, но омлет готовлю шикарно. (смеется)
— А что касается вечера, какие ритуалы появляются, когда уже не надо никуда торопиться?
— Я прошла курс обучения у практика Леонида Кутузова и со времен карантина приучила себя 15 минут выделять на медитацию — это, наверное, единственная моя ритуальная часть вечера. Мне обязательно нужно выдохнуть, перезагрузить в голове прошедший день и провести это время в тишине.
Я и так люблю находится наедине с собой и наслаждаюсь тишиной — но именно медитация отладила сон и дала возможность каждый день акцентироваться на хорошем.
— Каких правил питания вы придерживаетесь?
— Я начала заниматься нутрициологией примерно лет 8 назад, потому что 12 лет назад мне поставили диагноз аутоиммунный тиреоидит — это когда щитовидная железа выделяет антитела против организма. Постсоветская медицина сказала, что заболевание неизлечимо, с ним просто нужно жить, несмотря на дискомфорт: болят суставы, мало энергии. Но я почувствовала вызов и азартом решила выяснить, смогу ли я противостоять заболеванию? Тогда же я нашла своего врача-эндокринолога Романа Терушкина — и кардинально изменила рацион для себя, а позже и для домашних.
Почему я делаю акцент на питание ребенка перед школой? Нас с советских времен приучили есть кашу на завтрак. Что дает каша? Резкий всплеск глюкозы, выброс инсулина, но на короткий период. Час-два, а потом ты хочешь спать! Помните, как вы сидели в школе и к третьему уроку думали: «Господи, дайте мне просто поспать!» — а ведь так быть не должно.
— Вы часто публикуете здоровые альтернативы таким завтракам в своем телеграм-канале.
— Для меня важно делиться опытом, помогать людям стать здоровее — так появился канал. Любое знание должно передаваться. Даже если ты читаешь что-то наспех, в голове откладывается маленькое зернышко, которое, возможно, убережет от того, чтобы встать на грабли в пятисотый раз.
— Как выбрать тех, чей опыт перенимать?
— Мне кажется, это вопрос доверия: ты хочешь быть как другой человек или нет, тебе нравится его уровень энергии или нет; нравится ли то, как он выглядит, говорит. Если нет этой интуитивной составляющей, то что бы герой ни рассказывал, довериться будет сложно. Я, например, смотрю на Гвен Стефани — ей за 50 уже, а она скачет, она харизматичная. И мне интересно: а что такого она ест, чтобы быть настолько живой?
— Да, иные двадцатилетние позавидуют.
— Ко мне иногда приходят люди в 20 с запросом на то, чтобы стать энергичнее. Главный вопрос у всех — что съесть? И я обычно отправляю людей — вы не поверите — доедать.
Есть такая книга — «Протокол Уолс», ее написала врач, которая тоже болеет аутоиммунным заболеванием. И первые строки в этой книге говорят, что нас всю жизнь учили недобирать калории и нутриенты. Казалось бы: протяни руку — столько еды в доступе. Но вопрос в том, что самый быстрый выбор часто сомнительный — условно, шоколадные батончики. И бывает, что приходят молодые люди — а у них анализы и самочувствие, будто они вообще голодают: низкий белок, низкое железо, нет сил, не хочется заниматься спортом и не получается думать. Притом главные признаки того, что в организме все окей, — это работа мышц и мозга, так заложено природой.
Начиная работать с людьми, я учу их добирать — в первую очередь белок, это наш главный «строительный материал» в теле. Сразу вылезает очень много страхов: «А мне что, придется… есть?!» Это большой миф, в котором нас воспитали, будто быть сытым — значит набирать вес.
— Как искать баланс между здоровыми типами питания и диетами? Многое из того, что сейчас выдается за долгосрочные схемы, на самом деле ведь — краткосрочные ограничивающие подходы.
— Вы правильно сказали: если с тем или иным рационом невозможно идти вдолгую, значит это диета, а не тип питания. Вторая особенность диет — их точечное применение. Большинство из них ведь задуманы как лечебные протоколы, а не для того, чтобы перед новым годом сбросить 3 килограмма.
Возьмем, например, кето-диету: она задумывалась как один из вариантов помощи людям с СДВГ: если сократить поступление глюкозы в мозг, концентрация может улучшиться. Потеря воды, похудение — это побочный эффект, а не сама цель, как многим представляется. А дробное питание? Это подход для людей, у которых инсулинозависимый диабет и которым постоянно нужно поддерживать уровень сахара.
Здоровое питание может быть только индивидуальным — с учетом вашего возраста, веса и роста, вашего определенного набора гормонов, уровня инсулина, глюкозы.
— Существуют ли в таком случае общие рекомендации, если не можешь пока дойти до эндокринолога?
— Три основных приема пищи и перерыв между ними около 4 часов, чтобы кишечный тракт отдыхал. То есть покусочничать на завтрак и через пару часов добрать флэт-уайтом — это так себе идея: во-первых, к ужину накроет голод; во-вторых, это путь к инсулинорезистентности, когда сахар весь день будет прыгать туда-сюда. Сохранять уровень энергии равномерным так тоже не выйдет.
Еще один универсальный совет — не увлекаться жидкими калориями. Почему в Америке стали чаще регистрировать ожирение после открытия Starbucks? Потому что пол-литровый капучино с сиропом — это не вода, и мы подчас не замечаем, как быстро набираем калории через напитки, скудные с точки зрения пищевой ценности. Это входит в привычку, которую очень сложно изменить: кажется, что все нормально, — можно всю жизнь прожить и не понять, что причина плохого сна на самом деле была, скажем, в рационе.
— Что помогает вам соблюдать режим не только в питании, но и в других аспектах жизни?
— Я выключаю телефон в 9 вечера — а вместе с этим торможу и ментальный процесс. То есть сообщения, пришедшие после, для меня начнут существовать только в 6:30 утра следующего дня. Если у вас на ночь включен телефон — вы можете и не отвечать на входящие, но это будет лукавством: вы же их все равно увидите, и это заставит дергаться.
— Отлично понимаю! У меня у самой всегда такое: я вижу сообщение и не могу на него не ответить…
— Можете!
— Я буду об этом думать всю ночь!
— Вы можете не смотреть на телефон. Месяца два — и это входит в привычку для вас и окружающих. Люди (за исключением сына, мамы и бывшего мужа) уже просто выучили, что после 21 до меня невозможно дозвониться и дописаться.
На самом деле, если вы не проявите к себе нежность, окружающие тоже не станут. Когда начинаешь беречь свой сон, тело, пространство, беречь себя от токсичных людей, другие начинают так же относиться к тебе. Да и вы сами уже не напишете никому в 11 вечера, в голове будет вопрос: «А вдруг человек спит? Ночью же вопрос не решится, я напишу ему утром».
— Притом есть индустрии, где принято быть на связи 24/7…
— Кем принято? Как есть кто-то, кто рождает эту волну, так есть и те, кто сводит ее на нет.
Недавно мы с подругами отмечали день рождения в ресторане. И среди других посетителей были в том числе женщины, которые пришли в ресторан поработать… Знаете, я смотрела на них, и было огромное желание, как птенчиков, их забрать, сказать, что можно жить по-другому. Эта новая волна бережного отношения к себе только зарождается, но скоро все будет по-другому, так всегда работает.
Например, у нас всегда существовала мужская солидарность, а женская дружба считалась чем-то мифическим. Мне же важно, чтобы женщины поддерживали женщин. Даже моя йога называется Power Yoga не потому что мы по 150 раз отжимаемся, а потому что цель занятий — сделать девушек сильными физически и морально. Чтобы в определенный момент они смогли закрыть дверь, сказать «нет», выйти из некомфортной ситуации.
— Тем не менее идти против правил, которые вырабатывались десятилетиями, очень сложно.
— Конечно, быть первым, кто меняет устои, страшно. Но даже от капли, которая упала в море, по воде начинают идти круги. И, знаете, если уж я могу противостоять своему аутоиммунному тиреоидиту, то с общественными стереотипами точно справлюсь.
— Есть еще что-то устоявшееся, что вам не близко?
— Я перестала мириться с тем, что мне некомфортно. Например, не считаю, что нужно по привычке дружить с токсичными людьми. Можно и после 20 лет близкого общения понять, что вам с человеком не по пути.
— Возвращаясь к вашим классам йоги. Как вы к этому пришли?
— В йогу я пришла после травмы. И мой первый учитель попросту размазал мою физическую подготовку. Но вместо того, чтобы расстроиться, я почувствовала азарт. А самое главное, он все равно в меня поверил и сказал очень важную фразу: «Потенциал есть». Спустя много лет, когда два года назад я пришла в Material, у меня как раз шел бракоразводный процесс. Я было очень растеряна, но неожиданно для себя подошла к инструктору Ане Лунеговой и произнесла: «Я очень хочу здесь работать». Мой первый учитель поверил в мой потенциал как ученика, а Аня Лунегова поверила как в учителя.
— То есть это история про наставничество?
— Скорее про то, что в людей надо верить. Тогда мир вокруг нас становится лучше. Здесь, в Material, это один из главных принципов, в тебя верят всегда. Если ты уже сюда пришел, значит ты уже сделал первый шаг к своей цели. А дальше тебе дают вектор и импульс к следующим шагам.
— Как не перестараться с вниманием к телу и не удариться, скажем, в экстремальную прокачку, фитнес 15 раз в неделю?
— Вы знаете, я, видимо, мало подписана на таких «прокачников» и вообще очень боюсь слов «коуч», «марафон» и так далее. Я всегда спрашиваю людей: «Какая ваша мотивация?» Вот какая у вас лично мотивация изменений, связанных с телом, здоровьем?
— Больше энергии.
— Это хорошая мотивация, она долгосрочная. А если вы хотите поскорее влезть в джинсы на размер меньше, то после того, как поставите галочку, вас ждет мощнейший откат.
— А какая у вас мотивация?
— Я хочу дожить до 120 лет и умереть на своих ногах, приплясывая на Ибице. Хорошо бы еще с друзьями — поэтому я так активно втягиваю близких в свой ЗОЖ! (смеется) Эта мысль меня мотивирует больше, чем желание влезть в 34-й размер.
Мы очень испорчены медиа — как модель говорю: то, что красиво на картинке, далеко не всегда красиво в жизни. Твигги, которая прекрасно получалась на фотографиях, в жизни выглядела совершенно нездорово.
Поэтому в первую очередь стоит стремиться к пониманию, что здорово для тебя, а не для всех вокруг. Почему я так люблю йогу? Она учит считывать сигналы тела своевременно, не доводя до физического или ментального истощения: когда ты не хочешь ни работать, ни общаться с друзьями, ни развлекаться, а просто хочешь лежать. Это плохое состояние, из него очень тяжело выходить — на это нужна сила воли. А сила воли завязана на силе духа. А сила духа напрямую связана с силой тела. Такой замкнутый круг — поэтому люди, сильные духом, всегда сильные телом, так заложено.
— Не так давно вы писали, что убрали импланты из груди. Если вам комфортно, расскажите, что к этому привело.
— Когда я родила в 23, моя грудь потеряла былую форму, я кормила сына почти 2 года, а потом пришла к врачу, чтобы что-то с этим сделать. Мне предложили импланты, все прошло отлично. Но когда я стала изучать свое аутоиммунное заболевание, оказалось, что инородное тело в организме может стать триггером. Конечно же, никто женщин об этом не предупреждает.
В последние пару лет с имплантами мне было душно — я чувствовала, что во мне что-то не мое. После поездки в Непал окончательно решила их снять. В целом произошла переоценка внешности. Сейчас я крайне редко даже ногти крашу.
Плюс, наверное, сыграл роль модельный опыт — когда с 19 лет тебя все время оценивают и выбирают по каким-то параметрам: красота, худоба, грудь, лицо, глаза, зубы. Я не хочу, чтобы меня оценивали или чтобы любили потому, что у меня есть грудь. Пусть во мне и в других видят человека, а не тюнинг.
— При этом многие находят в «тюнинге» защиту от мира.
— Мне кажется, самая главное защита человека — это его знания. Когда ты умен, то можешь в любой ситуации противостоять и ответить так, как тебе нужно. А филлеры в губах — не защита, филлеры в губах — опасность. Меня вообще пугает, когда все слишком идеально.
— Что еще вас наполняет и радует?
— Я бы очень хотела еженедельно попадать в баню. Для меня это самый главный ритуал.
— А что вы чувствуете, когда выходите из бани?
— Облегчение, расслабление. Там максимально отдыхаю. Особенно люблю ходить в одиночку — я вообще молчаливый человек и почти перестала ходить на тусовки, ужины, когда люди говорят друг с другом, но сами не понимают, о чем. В отличие от физических нагрузок, такой досуг меня как раз выматывает. После него мне обязательно нужно дополнительное время, чтобы я просто молчала.
Есть еще два других любимых занятия: готовить и убирать: «Если что-то пошло не так, мы начинаем печь хлеб или пирог». (смеется) Меня это стабилизирует.
— А есть ли у вас какая-то вредная привычка, от которой вы не можете отказаться?
— Я курю. Я бы хотела перестать, но пока мне очень нравятся мои сигареты. (смеется) Конечно, это выбивается из образа, в котором я веду классы йоги и рассказываю про здоровый образ жизни. Но, как говорила Фаина Раневская: «Если в человеке нет чертовщины, то опасайтесь его». Пусть это будет моя самая главная чертовщинка, от которой со временем я, конечно, откажусь, но и скрывать ее сейчас не собираюсь. Знаете, почему? Мы очень любим идеализировать всех вокруг, а я всегда говорю: «Разрешите людям разочароваться в вас и живите, как хотите».